Автор — Фостин Голдберг-Сигаль, перевод статьи, написанной на французском
Перевод — Аня Фролова

И вот опять! Мы начинаем вторую изоляцию, но я не знаю, как долго мы будем вести подсчет, может быть, потому, что это обескураживает, а может быть, потому, что границы между днями и неделями все равно стали неопределенными.

Около десяти дней назад, перед тем как прочитать главу Ноя, один из моих коллег упомянул Ковчег, который построил Ной. По ее словам, он какое-то время строит этот корабль и наполняет его тем, что, по его мнению, ему нужно, чтобы пережить кризис. По прошествии 40 дней потопа он и его люди попадают в отремонтированный и украшенный мир. Она предложила нам задуматься: в бурном море мы переходим, что будет для вас Ковчегом? Что тебя защищает? Некоторые говорили о спорте, чтении, терапии, контактах с родственниками и т. Д. В заключение мой коллега предложил нам как можно более намеренно идентифицировать эти ресурсы, отслеживать их и защищать. Если нам нужен человеческий контакт, нам нужно попытаться определить, с кем это помогает, и выделить время в нашем расписании, чтобы позвонить им, написать и т. Д. Мы все были благодарны моему коллеге за то, что он позволил нам через библейский текст сделать шаг назад от ситуации, в которой мы живем, и, возможно, определить инструменты, позволяющие жить более осознанно и безмятежно.

Первый вопрос, который у меня возник, заключался в том, как я могу вести этот разговор в образовательной среде. Когда и как мы можем дать нашим ученикам и близким нам пространство и инструменты, необходимые для этого размышления? История Ковчега предназначена для людей всех возрастов, и эту метафору легко объяснить и понять. (У меня также есть яркие воспоминания об образовательном семинаре, который проводился в Музее искусства и истории иудаизма в Париже на Ноев ковчег, в котором мне пришлось участвовать, когда мне было 4 года. Это всегда предлагается там — за исключением COVID — и я очень рекомендую!) Детей можно пригласить нарисовать, смоделировать или построить свой собственный Ковчег и придать ему форму, отражающую то, что их успокаивает в наши дни. Ни одно поколение не остается равнодушным к мрачной (или худшей) ситуации, связанной с ситуацией — и важно, чтобы мы дали нашим ученикам возможность выразить это.

Ковчег также может быть творческим способом объяснить детям необходимость закрыться — и почему в обстоятельствах, в которых мы живем, правительство и врачи говорят, что контакт с внешним миром временно представляет собой угрозу, от которой мы должны защищаться. мы сами.

Затем я перешел к более мрачным вопросам. Во-первых, Ной не выбирает это приключение: это Бог решает, это Бог выбирает его, и именно Бог очень точно предписывает, каким будет Ковчег. Точно так же, само собой разумеется, никто из нас не хотел испытать эту пандемию. Но, прежде всего, способ защиты себя предписан государством, которое определяет, что разрешено, а что запрещено. Я далек от того, чтобы подвергать сомнению применение этих правил — но нужно сказать, что изоляция и изоляция более терпимы для одних, чем для других. В зависимости от нашей личности, состояния психического и физического здоровья, эмоциональной связи, ресурсов и материального имущества каждый из нас испытывает изоляцию с разной степенью легкости и сложности. Но для всех одни и те же правила. Для всех учителей, которые стремятся применять дифференцированную педагогику, вы, несомненно, чувствуете дискомфорт, который вызывает эта модель, подходящая для всех.

Мой коллега заявил, что Ковчег защищает Ноя и его семью, и что они в конечном итоге оставляют его ради мира, который «совершенно прекрасен». В этом я не был полностью согласен с ней. На мой взгляд, семья Ноя выходит на улицу и видит зрелище опустошенного, затопленного и обезлюдевшего мира. После тяжелого испытания, связанного с бурей и изоляцией, они снова должны столкнуться с новым испытанием: оплакивать разрушенное прошлое, находя энергию и смысл шагнуть вперед в опустошенный мир, чтобы восстановить его. (Нам вспоминается эпизод опьянения Ноя, который некоторые из нас, взрослых, возможно, слишком хорошо могут сочувствовать Ною!)

Более того, рабби Бенни Лау напомнил мне о дварторе, которую я прочитал несколько лет назад. Он говорил о том, что многие лелеют метафору Ковчега как чудесного спасения от обреченной реальности. Он также написал об израильском обществе, которое часто называло себя ковчегом, спасающим евреев всего мира от различных угроз. Но, отметил он, наступает время, когда защита становится угрозой. Через несколько недель вполне вероятно, что ресурсы Ковчега начнут истощаться, и что Ной и его семья не знали, как долго они еще пробудут на воде. Несомненно, шум и запах запертых животных становились все труднее и труднее переносить. Несомненно, между членами семьи нарастала напряженность. Приходит время, учил рабби Лау, когда печать ковчега должна быть нарушена. Раввин Лау говорил в рамках Израиля об искушении уйти внутрь, подальше от внешнего человеческого, культурного и дипломатического влияния и присущих им рисков.

Лично эти вопросы, касающиеся Ковчега, также имеют решающее значение в отношении нашей нынешней изоляции и пандемии в целом. Когда прекратится потоп, какой мир мы найдем? Готовы ли мы к реальности, которая не соответствует нашим ожиданиям? Многие вещи, которые мы оставили, исчезнут, а некоторые вещи, которые мы запланировали, не произойдет. Как мы найдем в себе силы выйти из Ковчега, снова погрузиться в мир и не оставаться постоянно взаперти?

Это парадокс Ковчега, который спасает и угрожает, защищает и обнажает, отдыхает и истощает. В дополнение к объяснению и применению мер изоляции к нашим детям со всей необходимой строгостью, история Ноя напоминает нам о необходимости объяснять им, что эта изоляция носит не только временный, но и защитный характер, и что мы должны поддерживать наш дух. до горизонта, до конца наводнения — это, безусловно, будет облегчением, но когда оно придет, нам нужно будет засучить рукава и снова начать строить, передавать и творить.