Автор – Аня Фролова

Несколько недель назад ушел из жизни Кен Робинсон – революционер образования. Оказалось, что в русскоязычном пространстве он не так популярен, как за рубежом, и многие люди, работающие в сфере образования, не знакомы с его работами и идеями. Я решила рассказать немного о некоторых из его основных мыслей и поделиться своими размышлениями на этот счет. Но прежде пара слов о самом сэре Робинсоне. Всю жизнь сэр Робинсон работал в образовании – был учителем, директором школы, преподавателем в университете. Он возглавлял Национальную комиссию по творческому потенциалу, образованию и экономике при правительстве Великобритании, консультировал правительственные структуры, общественные организации и крупнейшие компании мира, занимался вопросами креативного мышления, развития творческих подходов и революции системы образования. Одно из его выступлений в рамках конференции TED стало самым популярным за всю историю проекта и было просмотрено несколько десятков миллионов раз, а несколько его книг опубликованы на русском языке.

Две большие темы, которые сэр Робинсон регулярно поднимал в своих выступлениях и работах – это реформирование школ и причины такой необходимости и творческое мышление, таланты и фантазия детей. Обе эти темы, бесспорно, связаны между собой напрямую и одно проистекает из другого, но в этой статье мы сможем подробнее остановиться на одной из них. 

Дети умеют рисковать. Умеют и рискуют. Причем чем они младше, тем меньше у них развит страх ошибки, поскольку этот страх в детях воспитывают взрослые. Сколько раз вы видели или даже сами участвовали в подготовке Пуримшпиля, где актерами выступают маленькие дети? Из года в год, отмечая праздник Пурим, мы ставим одну и ту же историю. Но сценарий всегда прописан заранее, дети должны вызубрить текст, а если кто-то из актеров что-то перепутает, то это станет поводом для разочарованных взглядов со стороны взрослых и, в лучшем случае, успокаивающих обниманий после представления, как бы говорящих “ничего страшного не произошло”, чтобы ребенок не расстраивался. Но ведь в действительности ничего страшного правда не произошло! А делая большие глаза и успокаивающе похлопывая по плечу (я уверена, взрослые искренне делают это из лучших побуждений!), мы транслируем ребенку такой огромный страх, который может остаться с ним надолго. А еще мы не оставляем места для их импровизации. Но почему? Мы не верим, что они смогут сами восполнить паузу на месте забытого текста? Так, может, стоит потратить время на более глубокое изучение ролей и погружение в них, нежели на зубрежку чужого текста? 

Я не зря вспомнила Пуримшпиль – одна из самых прекрасных, смешных и искренних постановок, которые я видела, состоялась в еврейском детском саду несколько лет назад. Аман и Мордехай в середине сцены запутались в репликах и на секунду растерялись, потерявшись в тексте, но затем стали так самозабвенно импровизировать, исходя из своего понимания ролей, что это были самые искренние Аман и Мордехай, что я видела на сцене! А зрители, хихикая над неожиданно появившейся комичностью в сюжете, восторженно трещали в свои трещотки и, кажется, были абсолютно довольны происходящем. И, в самом деле, разве мы думаем, что родители, учителя и другие ученики, пришедшие на детскую постановку, ожидают увидеть гениальную драматическую игру и мхат’овские паузы? Очень в этом сомневаюсь. Так тогда чего мы боимся, ограничивая детей в творческом просторе?

Дети фантазируют. Дети абсолютно гениально фантазируют, а мы нередко загоняем их фантазии в узкие-узкие рамки. Кен Робинсон в одном из своих выступлений рассказывает об эксперименте, в рамках которого дети тестировались на дивергентную логику – способность нестандартно мыслить. Эксперимент показал, что в дошкольном возрасте 98% испытуемых достигли уровня “гения дивергентной логики”. Спустя пару лет в школе, их этих же детей до такого уровня дошли только 50% испытуемых, а еще спустя несколько лет – 32%. Пример ярко показывает, что для многих школа становится “бутылочным горлышком” их креативности и способности мыслить нелинейно. 

История знает множество примеров, когда талант смог пробиться сквозь брусчатку социальных норм, придуманных взрослыми для детей, но сложно представить, как много людей разного возраста не смогли преодолеть эти препятствия и похоронили свои таланты под кипами бумаг.

В завершении хотелось бы процитировать сэра Робинсона, тем самым немного приоткрывая завесу на тему реформирования системы образования и как с этим связаны тезисы, описанные в этой статье: “Проблема вовсе не в учителях, а в том, что так получается само собой, — это заложено в генах системы образования. Нужно изменить точку зрения на человеческий разум, прекратить делить детей на способных и неспособных, а знания — на абстрактные, теоретические и профессиональные… Оценивая способности каждого человека в отдельности, разделяя учеников, мы создаем своего рода барьер между ними и естественной средой обучения. А еще необходимо менять саму структуру образовательных учреждений и отношение к учащимся”.